Характер у нас закаленный

Что мы знаем о работе врача-анестезиолога-реаниматолога? Наверное, большинство представляет себе доктора, который одним уколом отключает наше сознание перед операцией и бесследно исчезает. Однако функции анестезиологов-реаниматологов гораздо шире, и об этом нам рассказал заслуженный врач Республики Дагестан, заведующий отделением анестезиологии и реанимации ГБУ РД «Городская клиническая больница» Гамзат Инчилов.

Гамзат Магомедович, кто такие реаниматологи-анестезиологи?

Существует множество медицинских специальностей: эндокринолог, невропатолог, инфекционист, терапевт и так далее. Каждый врач лечит пациента в рамках своей специализации. Если лечение проходит по стандартной схеме, пациент выздоравливает. Но если болезнь приобретает неконтролируемый характер, и пациент впадает в критическое состояние, за спасение берется реаниматолог. Лишь когда он стабилизирует больного, выведет его из критического состояния, пациента вновь направляют в профильное отделение.

Анестезиологи-реаниматологи обладают обширными знаниями в области психологии, физиологии, патофизиологии и фармакологии. В их руки попадают пациенты с различными ургентными состояниями, и чтобы помочь им, необходимо знать все о критических состояниях в смежных медицинских специальностях, таких как: терапия, хирургия, травматология, акушерство и гинекология, неврология, инфекционные болезни, токсикология и многих других.

В нашем отделении анестезиологии и реанимации Городской клинической больницы трудятся порядка 70 сотрудников, 25 врачей отделения, из них 3 человека имеют высшую категорию, и 40 медсестер.

Утро в отделении начинается с обхода палат, осмотра пациентов, обсуждения состояния пациентов, отчета дежурной бригады. В обходе участвуют профильные специалисты.

– Каждый день с понедельника по пятницу мы работаем с 8 до 16, как говорится, «работаем на плане» – делаем все по графику, выполняем необходимые процедуры, – рассказал заведующий отделением. – А после 16 часов не все расходятся домой. Часть медперсонала остается на ночное дежурство. В субботу и воскресенье также некоторым сотрудникам можно забыть про сон. В эти дни проходят суточные дежурства. Бригада дежурных – это 3 врача, 6 медсестер, 2 санитара.

Дежурства могут выпасть на любой день недели и года. Праздничные выходные? Забыть!

Здесь, в 2х реанимационных залах по 6 коек, отдельно 2 койки для больных с гнойной инфекцией.

Кроме коек и рабочего места врача в палатах стоят множество разных приборов, мониторов, шкафы с медикаментами, инфузоматы, дозаторы, ИВЛ. Разглядывать все можно очень долго.

Старшая медицинская сестра Раисат Абдулаева провела меня по отделению, рассказала обо всем, что мой мозг мог усвоить и даже более того.

На 9.30 назначена магнитно-резонансная томография (МРТ) головного мозга 55-летнего больного, находящегося в тяжелом состоянии с расстройством витальных функций. Процедуру будет проводить заведующий отделением лучевой диагностики Басир Халитов. И мне позволили на ней присутствовать.

Итак, выходим из палаты. Мы с Раисат, пациентом на каталке, и заведующим отделением спускаемся на лифте на первый этаж. Оставляем при входе в кабинет все металлическое. Заходим. Перед глазами возникает огромный томограф, рядом различные приспособления, мониторы. Воздух здесь заметно прохладнее. Оказывается, по технологии его температура поддерживается на отметке +19 градусов по Цельсию, чтобы охлаждать тело, потому что во время процедуры тело человека нагревается на два градуса.

Важно, чтобы пациент во время процедуры не двигался. Но сложно представить, как больной в неадекватном состоянии будет спокойно лежать, пока находится в этом аппарате 15-30 минут. Поэтому ему вводят анестезиологическое пособие (правильно говорить не наркоз, а именно анестезиологическое пособие). Кстати, если кто думал, что анестезиолог приходит перед операцией, ставит обезболивающий укол и уходит, спешу вас разуверить.

– Анестезиологическое пособие состоит из многих составных частей и нескольких этапов. Нет такого: раз! и уснул человек. Современное анестезиологическое пособие включает в себя обезболивание, выключение сознания при необходимости, обеспечение адекватного газообмена, обеспечение поддержки кровообращения и поддержки показателей гомеостаза. Сначала идет вводный наркоз, потом — поддержание анестезии, которая продолжается все необходимое для операции время, и потом пробуждение. Во время и перед операцией проводим соответствующие наблюдения за больным. К нему подключаются наркозный аппарат, мониторы. При анализе параметров, которые фиксируются следящей аппаратурой, мы видим состояние сердечно-сосудистой и дыхательной систем, уровень сознания, выраженный в цифрах, функцию почек, глубину анестезии, концентрацию препаратов в организме пациента», – пояснил Гамзат Магомедович.

Анестезиологические пособия выбираются соответственно тяжести предстоящего процесса, исходного состояния пациента, наличия сопутствующих патологий, врожденных заболеваний. И, кстати, развеем миф: в медицине сейчас используется современная анестезия, которая не оказывает выраженного воздействия на умственные способности после ее использования, в отличие от той, что была больше 50 лет назад,- констатировал заведующий.

Как только заработал томограф, мы из кабинета переходим в пультовую. Здесь на экранах мониторов отображается процесс сканирования мозга. Басир Будаевич, следит за ходом исследования. Спустя 25 минут исследование окончилось, пациент просыпается.

Вновь возвращаемся в отделение. Движение интенсивное, со всех сторон звучат медицинские термины, диагнозы, проносятся сотрудники отделения с аппаратурой, то и дело пациентов перемещают на больничной койке-каталке. Здесь все строго, каждый знает свою задачу, выполняет функции точно по инструкции. Здесь нет времени для долгих раздумий – действовать нужно быстро, решительно, профессионально. Не удивительно, что в этом отделении никакого поручения мне дать не могли, это не то место, где можно утолить праздное любопытство и пробовать себя в разных ипостасях. Да и не очень то мне хотелось бы этого? Я волновался при входе в каждую палату – лишь бы не помешать доктору и медсестре в ответственный момент.

В реанимационных палатах вся обстановка по одному типу. Разные только пациенты. Каждый из них имеет свою историю, свою причину попадания в это отделение. Здесь нет «легких» больных. Только тяжелые. И медицинские работники ежедневно делают все возможное, чтобы спасти пациента.

Заходим еще в одну палату. Здесь мы застали на рабочем месте врача Шамиля Магомедалива. Врачом-анестезиологом-реаниматологом он работает три года. Под его присмотром два пациента. У одного – септический шок, ему необходимо стабилизировать давление. Еще один мужчина – с дыхательной недостаточностью, ему производится искусственная вентиляция легких.

Работа в реанимации – это испытание на выдержку, стойкость. Каждый пациент важен и требует к себе серьезнейшего подхода. И, конечно, за каждого больного здесь переживают, и не только в стенах больницы.

– Допустим, провел я анестезиологическое пособие, пациент на пробуждении, а мой рабочий день закончился. Находясь дома, звоню и спрашиваю: все ли нормально, как пациент, – рассказал Шамиль Нурович. Иногда дома обдумываешь лечение, перезваниваешь на работу, что-то меняешь, проконсультировавшись с заведующим отделения.

«Когда сердце нужно завести, работаем дефибриллятором», – сказал врач реаниматолог Магомед Алиев, а в это время в моей голове уже проносятся сцены спасения людей, разряды тока, грудная клетка то вверх, то вниз… Пытаюсь успокоиться и делать свое дело хладнокровно, дабы не допустить ошибок». Магомед, врач-анестезиолог-реаниматолог, во время учебы в медицинском университете работал медбратом в этом же отделении. Только что выполнил анестезиологическое пособие при тромбэктомии из брюшной аорты – сложная операция, которая длится примерно шесть часов, проводил доктор медицинских наук Магомед Абдулаевич Абдулаев. Говорит: «Рецепт спокойствия пришел ко мне не сразу. Сейчас знаю, чем меньше думаю о работе в нерабочее время, тем мне легче. – А главный принцип во всей медицине определил еще Гиппократ: «Не навреди». А потом помоги больному всеми доступными методами и средствами».

Кстати, медицинские сестры-анестезисты не только ставят уколы и капельницы. Они круглосуточно наблюдают за состоянием пациентов, выполняют назначения врача, осуществляют уход, ведь даже смена постельного белья у тяжелобольного дело непростое. Кроме того, медсестра должна уметь слышать и врача, и больного.

– В этом отделении остаются те, кто может работать по своим физическим и моральным качествам. Бывает, родственники пациентов не понимают при общении с нами какие-то термины медицинские, диагнозы и начинают паниковать, плакать. Мы стараемся их успокоить, по возможности все объяснить. Самое главное правило: не навреди. Навредить ведь можно не только действием, но и словом. Нужно правильно выбирать интонации, выражения, даже своим видом можно навредить. То есть нужно вживаться в каждую ситуацию, – подчеркнула медицинская сестра Айшат Кебедова.

В год в отделении выполняется свыше 5000 анестезиологических пособий. Вдумайтесь в эти цифры. Ведь каждый раз врач-анестезиолог-реаниматолог берет на себя ответственность за чужую жизнь. Теперь все в руках медицинской команды.

«Здесь, в реанимации, работают самые стойкие, самые стрессоустойчивые, те, кто любит свою работу. Характер у нас закаленный. Если все воспринимать близко к сердцу, то работать здесь невозможно», говорит старшая сестра Абдулаева Раисат.

Обычно в отделении реанимации пациенты лежат без одежды. Если человек в состоянии встать, то ему могут дать рубашку. «В реанимации к пациентам подключены системы жизнеобеспечения и следящая аппаратура (различные мониторы), — объясняет заведующий отделением реанимации и анестезии ГКБ Гамзат Инчилов. — Для лекарств в один из центральных кровеносных сосудов устанавливается катетер. Если больной не очень тяжелый, то катетер устанавливается в периферическую вену, например, в вену руки. Если требуется искусственная вентиляция легких, то в трахею устанавливается трубка, которую присоединяют через систему трубок к аппарату. Для кормления в желудок заводится тонкая трубочка — зонд. В мочевой пузырь вводится катетер для мочи и учета ее количества. Пациента могут привязать к кровати специальными мягкими вязками, чтобы он не удалил при возбуждении катетеры и датчики.

Чтобы у пациентов не было пролежней, их регулярно поворачивают в постели. По стандарту это делается раз в два часа. По рекомендациям Минздрава, в государственных больницах на одну медсестру должно приходиться два пациента. Однако так не бывает практически никогда: обычно больных больше, а медсестер меньше. «Чаще всего медсестры перегружены. Но даже если не перегружены, сестринских рук все равно всегда не хватает. И если кто-то из пациентов дестабилизируется, то он получит больше внимания за счет другого больного. Это значит, что другой позже будет повернут, позже накормлен и т. д.».

Пациенты, которые больше не нуждаются в реанимационном лечении – готовятся к переводу в профильные отделения.

Часто у людей, чьи родственники попадают в реанимацию возникает масса вопросов и требований посетить больных. При этом они и слышать не хотят, что есть классический набор причин, по которым родственникам отказывают пускать в реанимацию: особые санитарные условия, нехватка места, слишком большая нагрузка на персонал, боязнь, что родственник навредит, начнет «выдергивать трубки», «пациент без сознания — что вы там будете делать?», «внутренние правила больницы запрещают». Между тем, в реанимации тяжело не только физически: там страдает и психика. Чаще всего это апатия, депрессия, тревожность, проблемы с концентрацией внимания, бессонница, слабость и прочее. Причем постреанимационный синдром развивается и у родных пациентов, которые ухаживали за ними.

В тоже время в операционном блоке уже начинаются операции. В день в шести отделениях хирургического профиля клиники проводится порядка 20 плановых оперативных вмешательств, а неотложных – сколько поступят. Для экстренной помощи выделены отдельные врачи-реаниматологи-анестезиологи, всегда готовые к оказанию необходимой помощи. В реанимационных палатах вовсю кипит работа. Пациенты находятся под наблюдением прикроватного монитора, который следит за функциями организма: фиксирует температуру, электрокардиограмму, артериальное давление и т. д. На мониторе можно установить «зону тревоги»: если, к примеру, пульс урежается до 50 ударов в минуту, звучит особый сигнал.

Мне, как человеку далекому от медицины, в глаза бросаются провода, которыми окутан пациент. Это информационные пути от датчиков к монитору.

— Покажите анализы, — требует у врача заведующий отделением Гамзат Инчилов.

— Вот, пожалуйста: биохимию и общий анализ уже сделали. Кислотно-щелочное состояние только что взяли. Коагулограмма будет через 10 минут.

— Закажите, пожалуйста, рентгенограмму легких, прокальцитонин и…

И врач перечисляет все новые и новые анализы. Без этого множества данных реаниматолог не мог бы управлять организмом человека, находящегося в терминальном состоянии. Ведь, по сути, врач пытается стать «высшим координирующим центром» организма, т. е. заменить в какой-то степени его мозг.

Поэтому Гамзат Магомедович будет еще не раз заходить в палату, чтобы, как руководитель отделения, помочь палатным врачам.

17.00. По внутреннему распорядку время посещений пациентов родственниками. И в этот момент:

— Доктор! Вас просят родственники больного…

Сестра произнесла фразу, которую реаниматолог часто воспринимает с некой тревожностью. Доктор Инчилов хорошо понимает, что сейчас ему придется встретиться с людьми, на которых нежданно-негаданно обрушилось несчастье: близкий им человек сидел за столом, смеялся, вдруг схватился рукой за сердце и упал. И нет уже застолья, а друзья сидят перед холодными дверьми отделения реанимации. И мысль еще и еще раз возвращается к нелепости того, что произошло: только что он был жив, здоров, весел, а теперь… Говорят, что нет на войне страшнее зрелища, чем убитый солдат, на губах которого еще дымится окурок…

И вот они сидят и ждут реаниматолога, который, как им кажется, знает все и может все. А реаниматолог медленно идет по коридору, невольно оттягивая время, и думает: «Какие они? И что я им скажу?»

Вот он открывает дверь… Навстречу несколько человек…

Двое парней – наверное, дети. Моложавая женщина, подтянутая, собранная, лицо сосредоточенное, никакой суеты – жена. Все трое держатся достойно. «Хорошо – успокаивает себя врач. – С ними можно говорить честно».

Таким родственникам надо рассказывать все, потому что их больше всего мучает неведение. Обычно вслед за подробным объяснением реаниматолога у них возникают только два вопроса: «Чем мы можем быть полезными? Через сколько вам можно звонить, чтобы не надоедать?» Эти люди горюют и очень напряжены.

Как тяжело врачу, когда, открыв дверь, он видит растрепанных полуодетых людей, стонущих, плачущих, потерявших контроль над собой. Они обычно замолкают при появлении врача, но объяснения понимают плохо, много раз переспрашивают, потому что слушают, но не слышат. Реаниматолог знает, что они будут часто вызывать его и задавать, задавать, задавать, бесконечно задавать один и тот же вопрос: «Доктор, есть ли надежда?!» Врач обычно выбирает из всех наиболее спокойного и, осторожно отведя его в сторону, просит оставить в приемной только самых близких, а главное тех, кто лучше всего владеет собой. Он просит договориться со всеми родственниками, чтобы они звонили не порознь, а все вместе – 3-4 раза в сутки. Этому же человеку он четко излагает истинное положение вещей, чтобы тот постепенно постарался рассказать суть дела тем, кто сможет его выслушать.

А вот еще одна встреча. У дверей отделения его встречает прекрасно, со вкусом одетая, ухоженная женщина. Тонкий аромат изысканного парфюма… Тон спокойный, несколько надменный, заканчивается сообщением о том, какие высокие посты занимают родственники больного и кого из профессоров они хотели бы пригласить на консультацию. Ни один дежурный не будет возражать против консультации – это не принято: родственники вправе приглашать любого консультанта. Более того, по-человечески такое желание близких понятно. И все-таки оно обижает врача. Может быть, потому, что при необходимости в консультации реаниматолог сам звонит старшим коллегам: заведующие отделений всегда кладут на ночь телефон около кровати и привыкли в темноте на ощупь находить свою одежду.

Поверьте, реанимация приучает врача быть честным перед самим собой. Надежным считается не тот реаниматолог, который «знает все», а тот, который в трудную минуту может спросить у других о том, чего сам не знает.

– Доктор! Вас просят родственники… «Труднее всего, когда навстречу тебе, или дежурному врачу, со стула медленно поднимается седой человек со спокойным лицом старого умудренного жизнью человека. Он внимательно слушает тебя, он доверяет тебе, как может доверять только мастер мастеру. Он только тихо говорит напоследок: «Сынок! Постарайся… Он у меня единственный остался…». А ты стоишь и не знаешь, что сказать, так как шансов практически нет»,- добавляет врач реаниматолог Гумиева Салимат.

16.50. «Дневные» врачи собираются домой. Но в реанимации ничего не меняется. «Пищат» мониторы, работают аппараты ИВЛ, выполняются назначения, проводятся исследования. Дежурная смена приступила к работе.

«К сожалению, болезни и несчастные случаи не спрашивают, когда им случиться: в Новый год, на 8 Марта или на Курбан-байрам, днем или ночью – рассуждает Гамзат Магомедович. – В тяжелых случаях участие анестезиолога-реаниматолога помогает спасти жизнь пациента, а значит, он должен быть «на посту» круглосуточно. Он так же работает с документами в кабинете. Ведь работа заведующего – это не только лечебный процесс, но и нескончаемый документооборот — отчетов, заявок».

Всю ночь в отделении реанимации будет гореть свет, всю ночь врачи отделения будут спасать чьи-то жизни. Этот конвейер не останавливается никогда.

6.30 утра. Дежурный врач делает последние записи в истории болезни. Тяжелее всего переносится бессонница от 2 ночи до 4 утра: кажется, что иссякают силы, резко падает внимание, отчаянно хочется спать. Дают себя знать биологические часы: согласно суточному ритму человеческого организма от 2 ночи до 5 утра – интервал наибольшего ослабления функций: хуже всего работает механизм памяти, падает мышечная сила, уменьшается наполнение пульса, снижается температура тела. Самые тяжелые больные нередко умирают под утро…

Усталые сестры и санитарки перестилают больным простыни, готовят инструменты к новому дню.

А в это время звенят будильники в квартирах дневных сотрудников отделения реанимации.

И все начинается заново.

8.00 – начинается утренняя конференция. Докладывает дежурный реаниматолог (его легко отличить по серо-бледному цвету лица и запавшим от бессонницы глазам – «лицо дежурного врача»):

– Состояло в отделении… поступило…

Рашид Рашидов